Карагеоргий – верховный вождь сербов в десятилетие всенародной борьбы за освобождение от пятисотлетнего османского ига. Первое сербское восстание 1804-1813 годов положило начало новой эпохе в истории Сербии – эпохе возрождения независимого государства.

---

Широкоплечий, крепкого сложения мужчина в национальной одежде, с кинжалом и двумя пистолетами за поясом, крупные черты лица, волевой подбородок и печальный взгляд – именно таким предстает Карагеоргий на полотне В.Л. Боровиковского.

Георгий Петрович по прозвищу Черный (от турецкого – кара), вошедший в сербскую историю под именем Карагеоргий, родился в 1768 году в гористой лесной местности – Шумадии, которая составляла сердцевину сербской земли. Его родное село располагалось вблизи Стамбульского тракта, связывавшего Малую Азию с Центральной Европой. Торговые караваны были приманкой для гайдуков, которыми буквально кишели непроходимые леса и темные ущелья. То были полуразбойники, не гнушавшиеся грабить окрестных крестьян, и полумстители, вымещавшие ненависть к богатым туркам за народные беды. В те времена жизнь человека ничего здесь не стоила. Турок убивал серба, потому что тот был райя – подвластное христианское стадо, серб убивал турка, потому что для него нестерпимыми были постоянные насилия османов. Но и между собой сербы случалось решали личные конфликты с помощью оружия. Сербское село тех давних времен – мир исстрадавшийся, патриархальный и жестокий.

Георгий был воспитан в народных традициях, пронизанных неукротимой ненавистью к угнетателям-туркам. А природа щедро одарила его физической силой, крепостью духа, решительностью и бесстрашием. Бедность вынудила Георгия рано пойти в пастухи по найму. Он прекрасно владел оружием, пуская его в ход против обидчиков и насильников. Судьба привела юношу в гайдуцкий отряд легендарного Станое Главаша. Но недолгой была вольная бурная молодость гайдука – Карагеоргий женился на красавице Елене и вернулся к крестьянской жизни.

Беспредельный произвол османов заставил молодую семью, как и многих других сербов, покинуть в 1787 году родной край и бежать в австрийские пределы. Здесь тоже жили сербы, но жили в других условиях, нежели райя в Турецкой империи. Они пользовались церковно-школьной автономией, не опасались за собственность, поддерживали степенные отношения с людьми другой веры и разных званий, хотя и испытывали тяготы существовавшего в монархии Габсбургов общественного строя и национального неравноправия. Здесь Карагеоргий узнал иной образ жизни, другие нравы, новую цивилизацию.

Пробыв недолго лесником в православном монастыре, Карагеоргий вступил в один из добровольческих отрядов (фрайкоров), которые австрийские власти формировали на своей территории из сербов накануне войны с Турцией. Но удалую натуру стесняла крутая дисциплина.

Карагеоргия влекли риск и необузданная свобода.

Он вернулся в Сербию и вновь ушел к гайдукам. Когда же в 1788 году началась австро-турецкая война и Сербию охватило народное движение в поддержку австрийской армии, Карагеоргий стал одним из видных его участников. Отличившись в боевых действиях, он получил чин унтер-офицера и в награду – золотую медаль.

Эта война была для Карагеоргия школой военного искусства. В то время австрийская армия считалась одной из лучших в Европе. Карагеоргий обрел опыт строительства укреплений, осады и штурма крепостей, познал цену дисциплины и порядка в войсках. Он непосредственно познакомился с турецким войском, его вооружением, методами ведения боя, полководческими способностями его военачальников. Он лучше узнал Сербию с военной точки зрения, открыл наиболее удобные места для обороны и нападения.

Война с Турцией 1788-1790 годов была неудачной для Габсбургов. Австрийские войска покинули Сербию. Добровольческий корпус был распущен, и масса сербов, опасаясь мести со стороны турок, переселилась в австрийские владения. Но согласно Систовскому миру 1791 году Порта (правительство Османской империи) объявила амнистию воевавшим против нее сербам. Султан Селим III, предприняв ряд реформ с целью предотвращения распада своего государства, предоставил Белградскому пашалыку внутреннюю автономию. Сербы почувствовали некоторое облегчение в результате расширения прав местных сербских властей и вывода из пашалыка янычарского войска. Некогда грозная военная сила, оно к концу XVIII века полностью разложилось, превратившись в анархическую вооруженную массу, постоянный источник смуты и междоусобиц. Сербия занялась восстановлением разрушенного войной хозяйства. Народ в который уже раз заново обустраивал села, возрождал церкви, налаживал расстроенные торговые связи.

Карагеоргий привез свою семью из австрийских пределов в село Топола неподалеку от Белграда. Здесь он построил дом, мельницу, загон для скота; познав переменчивость судьбы, серьезно занялся хозяйством. Двенадцать пастухов пасли стада его свиней. Карагеоргий развернул большую торговлю, установив личные и деловые связи с крупными сербскими купцами в Земуне. Разделенные границей Белград и Земун были ключевыми торговыми центрами при впадении Савы в Дунай. Они соперничали и дополняли друг друга в торговле между Западом и Востоком. Карагеоргий активно участвовал также в охране пашалыка от мятежных янычар и в совместных сербо-турецких действиях против сепаратистских сил.

Но недолгим был мир на сербской земле. В 1801 году власть в Сербии захватили четыре янычарских предводителя – дахии, установившие кровавый режим насилия и произвола. Были ликвидированы автономные привилегии сербов. Янычары жгли и оскверняли православные церкви и монастыри, истязали и грабили райю. Непосильная эксплуатация, беспредельный разбой и жестокости побудили влиятельных сербов, получивших навыки организованных действий в годы австро-турецкой войны, к тайной подготовке восстания против янычар. Карагеоргий был главной фигурой в Шумадии. С лета 1803 года он редко бывал в Тополе, налаживая повстанческую сеть.

Напряженность ситуации между тем нарастала. Социально-психологическая атмосфера в среде сербов характеризовалась смешением привычных настроений и нового осмысления действительности.

Сознание сербов всегда было тесно связано с народной песней, сопровождавшей жизнь крестьянина и монаха, гайдука и торговца с колыбели до смерти. Эпическая устная поэзия, наиболее характерная часть сербского фольклора, с ее героическими идеалами борьбы за веру и справедливость, неприятием османского господства и живой памятью о былом величии Сербского государства отражала чаяния и формировала нравственные установки народа.

Патриархальные нравы сербского села удивительным образом уживались с героикой духа крестьян.

Местная православная церковь бережно хранила сербские реликвии и традиции сопротивления угнетению, восходившие к трагическому событию на Косово-поле в день Св. Вида 1389 года, когда объединенные сербские войска дали сражение многотысячной турецкой армии и потерпели поражение. С этого времени начался отсчет многовекового турецкого ига.

В конце XVIII века важнейшими центрами сербской культуры были Сремски-Карловци и Нови-Сад, находившиеся в пределах Австрийской монархии. Расположенные в непосредственной близости от Белградского пашалыка, они оказывали большое влияние на духовную атмосферу в Сербии. Неустанная борьба Карловацкой митрополии, олицетворявшей и реализовывавшей церковно-школьную автономию сербов в Австрийском государстве, за чистоту и незыблемость православия, за права сербов как особого народа в монархии Габсбургов перемежалась с оптимистическими воззваниями деятелей сербского Просвещения к светлому разуму. Волны духовного движения за Савой докатывались и до Сербии.

В то время умами и душами мыслящих сербов владел Досифей Обрадович.

В юности экзальтированный монах, он благодаря тяге к знаниям, длительным путешествиям, знакомству с русской и западноевропейской литературой достиг европейской образованности и стал одним из самых ярких и значительных представителей Просвещения на Балканах. Писатель, мыслитель, педагог Обрадович всем своим творчеством был обращен к «земледельцам и пастухам». Он был захвачен мыслью путем интеллектуального подъема и облагораживания сердец соплеменников с помощью литературы на родном языке создать общество по законам «здравого разума». Досифею Обрадовичу были чужды насильственные действия, но его сочинения были проникнуты верой в высокое предназначение человека на земле и его способность изменить жизнь.

Вместе с тем Досифей Обрадович занимал непримиримую позицию в отношении османского «варварства». Он приветствовал победы русского и австрийского оружия над турками. Однако, идеализируя внутреннюю и балканскую политику австрийского монарха Иосифа II, он в дальнейшем уразумел корыстность интересов Австрии на Балканах, ее предательство в отношении сербского народа и стал последовательным приверженцем ориентации Сербии только на Россию.

Сочинения Досифея Обрадовича были широко распространены среди сербов в Австрийской монархии, проникая также и в балканские владения Турции. Живой характер имел и личный обмен информацией между сербами по ту и другую сторону Савы и Дуная. Соплеменники поддерживали тесные деловые, родственные, дружественные связи.

Безрезультатность австро-турецкой войны и уход австрийских войск из освобожденного в 1789 году Белграда нанесли удар по иллюзорным надеждам сербов на Габсбургов. Еще в конце войны три сербских духовных лица обратились с воззванием к народу, чтобы он просил австрийского монарха предусмотреть в мирном договоре с Турцией внутреннюю автономию Белградского пашалыка. Однако Систовский договор молчаливо обошел сербский вопрос. В умах сербов стали крепнуть отчаянные и смутные планы решения своей судьбы собственными силами в опоре на Россию. Опыт освободительного движения, с одной стороны, и традиционная поддержка Петербургом христиан на Балканах – с другой, внушали надежду и благоприятные ожидания.

В 80-90-х годах XVIII века сербы в Османской империи и Австрийской монархии, а также находившиеся на русской службе высказывали в разных вариантах идею создания на Балканах славянского государства.

На рубеже XVIII и XIX веков сербы в Османской империи психологически были готовы к широкому выступлению против существующего режима за обновление своей жизни. Извечная мечта о воскрешении Сербского царства получила выход в конкретных наметках государственного обустройства Сербии.

Тем временем в Белградском пашалыке подготовка к восстанию шла полным ходом. Карагеоргий вел переговоры с земунскими торговцами о поставках пороха и оружия. Начало восстания было намечено на март 1804 года. Но планы сербов стали известны дахиям. Они учинили жестокую резню. Были убиты наиболее известные и уважаемые сербские старейшины, священники, торговцы. Погибло более 70 человек из числа тех, кто выделялся образованием, состоянием и авторитетом. По традиции их головы были отправлены в Белград. Это трагическое событие вошло в сербскую историю под названием «сеча кнезов».

Карагеоргий, известный как человек состоятельный, решительный, с военным опытом, был в списке тех, кто подлежал уничтожению. Дахии организовали несколько нападений на него. В последний раз они пытались взять его в Тополе. Карагеоргий рубил и стрелял в одно и то же время. Отбившись, он скрылся в лесу, где встретился со Станое Главашем.

Результаты кровавой расправы над сербами оказались прямо противоположными: райя вместо того, чтобы смириться, поднялась с оружием в руках против своих поработителей. Карагеоргий первым начал действовать. С отрядом он переходил из села в село, призывая народ к восстанию. Запылали турецкие ханы – постоялые дворы, где располагались небольшие янычарские команды. Крестьяне повсюду стекались в четы. В начале февраля в Орашаце собралась скупщина авторитетных в Шумадии сербов. Она избрала Карагеоргия «верховным вождем» восстания. Участники скупщины поклялись на верность вождю, целуя крест и евангелие как главные символы своей веры. Шумадия стала колыбелью восстания и возрождения Сербии.

К концу марта в повстанческих отрядах насчитывалось уже 25 тысяч человек. Они осадили крепости Шабац, Смедерево, Пожаревац и Белград. Неоспоримый авторитет Карагеоргия распространился на весь Белградский пашалык. В мае в селе Остружница близ Белграда состоялась первая скупщина старейшин и представителей духовенства пашалыка. Она выразила стремление сербов добиваться восстановления автономных прав, упраздненных дахиями. Карагеоргий был признан верховным военным руководителем повстанцев.

На первых порах Порта как бы со стороны наблюдала за действиями сербов против своевольных янычарских гарнизонов. Однако конфликт в Белградском пашалыке угрожающе разрастался. Хотя повстанцы постоянно подчеркивали, что они не выступают против «добрых турок», но воюют с мятежными янычарами, очень скоро в их сознании забрезжила мечта об освобождении от власти Порты. В начале восстания сербское руководство металось в поисках союзника и допускало вхождение Сербии на условиях автономии в государство Габсбургов. Не встретив понимания со стороны Австрии, повстанцы направили осенью 1804 года депутацию в Санкт-Петербург. Она поставила перед правительством России вопрос об основании сербского государства под верховной властью Порты и под покровительством России. В этих планах слились воедино и неуемная жажда свободы, и непонимание международных противоречий на Балканах. Официальные лица в Петербурге сочли радикальный поворот событий преждевременным, но обещали повстанцам всемерную поддержку.

Весной 1805 года Карагеоргий и протоиерей Матия Ненадович от лица сербского народа направили прошение Порте о предоставлении Сербии автономии. Летом 1805 года турецкое правительство, напуганное размахом восстания и ободренное позицией Австрии и Франции в сербском вопросе, отказалось от выжидательной позиции и приняло решение о вооруженном подавлении восстания. На Белград по главной Стамбульской дороге двинулась 16-тысячная турецкая армия. Однако повстанцы отразили это наступление, одержав убедительную победу при селе Иванковаце. Действиями сербских войск руководил пожаревацкий воевода Миленко Стойкович. Эта победа, одержанная над султанской армией, имела принципиальное значение. Сербское восстание вошло в открытый конфликт с Портой, означавший радикализацию его целей. Карагеоргий развернул строительство укреплений для защиты освобожденной территории.

1806-й был годом предельного напряжения сил повстанцев, кровопролитных сражений с турецкими войсками и убедительных военных побед. И именно тогда австрийское правительство закрыло наглухо границу. Повстанцы получали оружие, боеприпасы и продовольствие контрабандным путем, оплачивая втридорога товары и услуги. Турецкие воинские силы не раз возобновляли наступление на Сербию. Но всякий раз были остановлены. В это время в полную силу проявился полководческий дар Карагеоргия. Он формировал национальную армию, занимался ее снабжением, руководил строительством укреплений, разрабатывал планы военных операций, храня их в тайне даже от своих ближайших соратников. Сам он отправлялся с войском в наиболее опасные и ответственные места сражений.

Карагеоргий не единожды являл чудеса личной храбрости. С малочисленным отрядом нападал он на многотысячные турецкие войска и разбивал их.

Превосходный наездник, он, получая известия о приближении турок, садился в седло и во главе отряда с саблей бросался на неприятеля. Стремительность его действий неоднократно решала исход сражений. Одним из самых крупных его успехов стала победа над султанским войском при Мишаре близ Шабаца в августе 1806 года. Карагеоргий разместил пешие сербские части численностью в 10 тысяч человек в укреплениях, сооруженных в виде прямоугольника по всем правилам военной фортификации. Конницу же в 1 500 сабель он укрыл в ближайшем лесу для нанесения внезапного удара по врагу с флангов и тыла.

День ответственного сражения начался в сербском лагере до рассвета. Отряды получили четкие задания, в войсках был полный порядок и дисциплина. Карагеоргий лично обошел части. Он был в крестьянской одежде – узких штанах, куртке из грубого сукна, черной меховой шапке, на ногах – опанки (простая крестьянская кожаная обувь), с двумя пистолетами за поясом и саблей на боку. Сопровождавший его боец нес ружье вождя.

Карагеоргий был недосягаем по объему власти и в то же время близок каждому повстанцу.

Он приказал открывать огонь только по его знаку, был спокоен, уверен и предельно собран. Вскоре начался беспорядочный обстрел турецкой артиллерией сербских укреплений. Молодые турки на разгоряченных арабских скакунах лихо гарцевали на поле, упражняясь в бросках копья и воодушевляя свои войска. Во главе наступавших двигались богатые боснийские беги в разукрашенных одеждах на резвых конях и паши из разных краев Боснии и Герцеговины, окруженные знаменосцами и многочисленной свитой. За ними, как черная туча, шла 20-тысячная турецкая армия – пехота, артиллерия, конница. Когда турки подошли почти вплотную к сербским укреплениям, грянул выстрел Карагеоргия, и началась жестокая битва. Ее исход, как и задумывал сербский полководец, решила конница. Он сам во главе пешего отряда до темноты преследовал бежавших турок. Мишарское поле превратилось в месиво из вздыбленной пушечными ядрами земли, трупов, людской и конской крови. Сражение закончилось таким разгромом турок, какого они не знали за все время восстания. Карагеоргий принял меры, чтобы перекрыть дорогу на Боснию отступавшим османским частям.

После славной победы на западных рубежах у Шабаца сербы одержали верх и на юге у Делиграда, где в течение шести недель они вели изнурительные оборонительные бои. В сентябре 1806 года между повстанцами и командованием турецких войск было заключено перемирие.

Тем временем Карагеоргий готовился к штурму Белграда. Он сосредоточил в округе 12 тысяч бойцов, но этого было мало для взятия укрепленной столицы. Смелость военной мысли и быстрота действий Карагеоргия принесли и на этот раз победу сербам. В ноябре 1806 года город был взят, в начале января сдалась и крепость. Вскоре повстанцы вошли в Шабац. Белградский пашалык был полностью в руках восставшего народа.

Несмотря на военные успехи, попытки сербов достигнуть соглашения с Турцией не удавались. В июле 1806 года, когда над Сербией нависла зловещая опасность, Карагеоргий направил в Стамбул торговца и искусного дипломата Петра Ичко, чтобы в последний раз попытаться договориться с Портой. Миссия Ичко не сразу принесла результаты. Но под влиянием кризиса русско-турецких отношений, внутренних распрей и поражения у Мишара султанское правительство согласилось удовлетворить просьбы сербов. Они предусматривали статус Сербии как вассального государства, поддерживавшего связь с Портой через представителя турецкой власти, финансового чиновника – мухасила в Белграде. Это соглашение получило название «Ичков мир». Но оно не вступило в силу, так как началась русско-турецкая война, кардинально изменившая судьбу восстания.

Сербы одерживали убедительные победы на западе и на юге страны. А на освобожденной территории закладывались основы национальной государственности, опиравшейся на довольно развитую систему местного самоуправления. Для решения важнейших вопросов (отношения с иностранными государствами, обложение налогами, финансирование армии, закупка вооружения и др.) Карагеоргий созывал скупщины, на которые собирались представители духовенства, предводители восстания, местные старейшины, купцы. В подчинении Карагеоргия находился и другой центральный орган власти – Народный совет, созданный в 1805 году. Но государственное строительство сталкивалось с неимоверными трудностями, в частности из-за отсутствия грамотных людей.

«Не имея между нами даже начальников, кои бы имели просвещение, – писал позднее Карагеоргий, – мы весьма были озабочены».

Кадровая помощь пришла от соплеменников, проживавших в Австрийской монархии. В Сербию переехал ряд видных образованных людей.

С развитием военной и политической ситуации и усилением веса и влияния вождя постепенно возрастали его авторитарные притязания. Это вызывало недовольство и противодействие со стороны ряда воевод-организаторов восстания и местных старейшин, в свою очередь стремившихся стать полновластными, а скорее, бесконтрольными, правителями подчиненных им областей. В руководящих органах восстания шла непрерывная сложная борьба группировок и отдельных лиц за влияние и доходные статьи. На местах дела вершили старейшины. Еще первая скупщина в Остружнице постановила ввести институт судей. Но Карагеоргий вершил недолгий суд над местными старейшинами, уличенными в содействии турецким войскам, в снабжении их продовольствием и снаряжением.

Имя Карагеоргия очень рано обросло легендами. Так, согласно одной из них, он приказал своего родного брата, замеченного в разбоях и грабежах, повесить, и сам присутствовал при казни.

Сельская жизнь пришла в движение. Местные власти, завладев турецкой собственностью, распродавали жилые дома, хозяйственные постройки, сады. В качестве покупателей выступали в основном сельские торговцы. Крестьяне освободились от повинностей в пользу турецких землевладельцев и государства. Но теперь они должны были обеспечивать военные нужды восстания, содержать 50-тысячную армию и бесплатно трудиться на землях новоявленных земельных собственников –предводителей восстания. Повстанческая Сербия столкнулась с новыми противоречиями.

Сербы нуждались в поддержке великих держав. Еще весной 1804 года они обратились за помощью к соседней Австрии, выражая готовность присоединить Белградский пашалык как автономную единицу к монархии Габсбургов.

Казалось, территориальные приращения на Балканах отвечали исконным вожделениям венского двора. Но международное положение государства Габсбургов в те годы было столь сложным, а сербская политическая автономия столь опасной для внутренней стабильности их монархии, что Вена не могла позволить себе принять желанный подарок. Неизменная участница антифранцузских коалиций, Австрийская монархия терпела одно поражение за другим. В этих условиях она была заинтересована в стабильности своих юго-восточных границ.

Разрастание сербского восстания представлялось крайне опасным для состояния умов сербов в самой монархии Габсбургов. Поэтому австрийское правительство отказало в военной и материальной помощи повстанцам, провозгласило политику «невмешательства», соглашаясь лишь на посредничество в примирении сербов и Порты. Тщетно сербское руководство взывало к Вене. Тем не менее австрийское правительство, стремясь ослабить влияние России на сербов и предотвратить недовольство его позицией со стороны православного населения в пограничных с Турцией краях монархии, не всегда придерживалось жесткого режима на границе.

В руководстве восстанием шла борьба по вопросу о внешнеполитической ориентации Сербии. Часть воевод и купцов, связанных торговыми интересами с Австрией, настаивала на проавстрийском курсе внешней политики восстания. Карагеоргий, испытывая колебания в зависимости от военной ситуации и не всегда понимая позицию Петербурга, в конечном итоге придерживался идеи военно-политического союза Сербии с Россией. В этом его убеждала неизменная готовность ее правительства содействовать сербам.

Определенное влияние оказывал на Карагеоргия и Досифей Обрадович. Получив первые известия о восстании, он приветствовал его «Песней об инсурекции сербов». В 1806 году он вошел в тайный контакт с руководителями восстания, а в следующем году переехал из Триеста, где жил в последнее время, в Сербию. Старый и больной писатель, проведший жизнь в европейских центрах – Вене, Лейпциге, Париже, Лондоне, он на склоне лет перебрался со своей библиотекой в охваченную войной страну. Стремясь быть в суровые лета вместе со своим народом, он мечтал просвещать и воспитывать его. Но судьба распорядилась иначе: он стал ближайшим советником Карагеоргия.

Сербский вождь доверял Досифею и в государственных, и в личных делах. Он возложил на писателя воспитание своего сына Алексы. Обрадович советовал отправить мальчика для получения образования в Петербург, и Карагеоргий склонялся к этому. Однако развитие событий помешало осуществить этот замысел. А пока Алекса жил у Досифея Обрадовича, который сам едва сводил концы с концами. Карагеоргий нередко брал с собою Досифея в Тополу. Он прислушивался к доводам и советам образованного человека, разбиравшегося во внешнеполитической ситуации не хуже, чем в литературной.

С помощью Обрадовича неискушенный в дипломатических тонкостях Карагеоргий вел официальную переписку. Досифей «растолковывал» ему получаемую корреспонденцию.

Писатель, остававшийся приверженцем духа Просвещения, облагораживающе действовал на своенравную, крутую, не знающую пределов власти натуру вождя.

Это он в 1809 году удержал Карагеоргия от разгрома дома русского дипломатического представителя К. К. Родофиникина, покинувшего Белград вместе с панически бежавшими в Австрию сербами после прорыва турецких войск. Карагеоргий бушевал в ярости, но уступил просьбам и увещеваниям оставшегося в столице Досифея.

В первые годы XIX века политика правительства России, традиционно оказывавшей покровительство православному населению на Балканах, требовала большой осмотрительности. В результате военных успехов Наполеона возникала угроза его вторжения на Балканы, что могло бы привести к утрате влияния России в этом регионе. Россия и Турция являлись союзниками по антинаполеоновской коалиции, и Петербург в условиях нестабильности обстановки в Европе был заинтересован в поддержании с Портой добрососедства. Поэтому, откликаясь на просьбу сербов осенью 1804 года оказывать финансовую и дипломатическую помощь восстанию, правительство России стремилось действовать в рамках союзнических отношений с Османской империей. Однако русско-турецкое сотрудничество оказалось недолгим. После поражения русских и австрийских войск под Аустерлицем Порта изменила внешнеполитический курс и под нажимом Франции решилась на войну с Россией.

Русско-турецкая война началась в декабре 1806 года. Отныне судьбы сербского восстания были связаны с ее исходом. Отвергнув Ичков мир, повстанцы полностью порвали с Турцией и приняли решение вести борьбу вместе с Россией до полного освобождения Сербии от власти Порты. Русско-турецкая война открыла для сербов реальную перспективу достижения независимости. В начале 1807 года возобновились военные действия между повстанческими силами и султанскими войсками.

Карагеоргий стал символом свободной Сербии.

Пришло время, и верховный вождь проявил свои дипломатические способности. В июне 1807 года он провел четырехчасовые переговоры с эмиссаром российского МИД маркизом Ф.О. Паулуччи об условиях участия сербов в войне на стороне России. Конечно, Карагеоргий ожидал от нее быстрых успехов, не учитывая при этом сложности международного положения России в разгар наполеоновских войн.

Сербо-русский военный союз вовлек Сербию в сферу европейских противоречий и в войну против Наполеона. Этим определялось первоначальное направление (южное) наступательных операций Карагеоргия. Однако неудачи сербских войск на востоке страны вынудили его поспешить со своими отрядами к ним на выручку. На помощь пришел и двухтысячный отряд русских войск под командованием генерал-майора И.И. Исаева. Совместными действиями русские и сербские части разбили турок при Штубице и осадили крепость Неготин. Это был крупный успех.

В августе 1807 года после встречи Александра I и Наполеона в Тильзите Россия и Турция заключили перемирие в Слободзее. Турки обязались не беспокоить и сербов. В Белград для упрочения русско-сербского сотрудничества прибыл Родофиникин, наделенный широкими полномочиями. Карагеоргий постоянно поддерживал с ним тесные контакты. Россия расширила помощь Сербии деньгами, вооружением, военными специалистами.

Затишье на фронтах открыло простор для хозяйственной деятельности.

В Сербию начали прибывать переселенцы из соседних турецких и австрийских областей. Благодаря приливу купцов и ремесленников оживились города. Свобода торговли открыла новые источники дохода, хотя привычным оставался архаичный обмен. Быстро возобновилась пограничная торговля, особенно скотом. Деловые люди открывали мастерские. Города все заметнее заявляли о себе в хозяйстве, политике и культуре. Но основой всей жизни Сербии оставалось село. Благодаря этим сдвигам десятилетиями сдерживаемая хозяйственная энергия народа давала стране заряд для экономического подъема.

Одновременно продолжалась организация нового управления Сербией: разрабатывались концепции государственного устройства, появились наметки законодательства, укреплялась судебная власть и учреждались суды, выявлялись финансовые источники, закладывались основы налогообложения, разграничивалась компетенция военных и гражданских властей. Страна медленно и с трудом обретала европейский политический облик. Создавалась национальная школа. Накануне восстания в Сербии на сто сел едва приходился один грамотный. Перерыв в военных действиях позволил создать в стране сеть начальных школ. В 1808 году в Белграде была открыта Великая школа – первое в Сербии высшее учебное заведение. Священников готовила Клерикальная школа, или Школа богословия. Сербия начала наверстывать упущенные возможности в развитии национальной культуры.

Внутренние неурядицы в Османской империи придали уверенности Карагеоргию. Видя разваливающимся дом врагов своих, он в конце 1808 года провозгласил себя наследственным «верховным предводителем» сербского народа. Сербская депутация направилась в Россию, чтобы просить ее правительство о предоставлении Сербии непременной и совершенно безусловной независимости при заключении мира с Турцией. Однако в начале 1809 года международная ситуация в очередной раз круто изменилась. Турция заключила союз с Англией против России. Началась подготовка к войне.

Карагеоргий в мае 1809 года, не дожидаясь генерального наступления русской армии, двинул сербские войска против турок в восточном и южном направлениях. Он лично возглавил части, наступавшие на юге. Были достигнуты крупные военные успехи, что открыло возможность соединения с Черногорией. Однако, пользуясь отсутствием русских войск (они были выведены из Сербии по условиям перемирия) и пассивностью русской армии на Дунае, турки предприняли контрнаступление на Белград. Город был охвачен паникой. Лишь успешное наступление Молдавской армии под командованием П.И. Багратиона вынудило турок срочно отвести свои войска от Белграда.

Обстановка в Сербии постепенно приходила в норму. Но перед угрозой катастрофы сербское руководство стало метаться в поисках поддержки у других держав – Австрии, Франции. Все это было безрезультатно, оставалась одна надежда – на Россию. Вскоре Карагеоргий получил от нее материальную и военную помощь. В Сербию был направлен крупный русский отряд. В 1810-1811 годах русские и сербские части совместными усилиями одержали ряд важных побед над турками. Кровавое сражение развернулось в октябре 1810 года на Дрине у села Лозницы. По своим масштабам и последствиям оно было равнозначно мишарской битве 1806 года. Александр I в знак признания заслуг Карагеоргия наградил его орденом Св. Анны I степени и осыпанной алмазами саблей. Сербскому вождю был пожалован чин генерал-лейтенанта.

В результате успешных боевых действий освобожденная сербами территория значительно расширилась.

Ослабление военной опасности позволило Карагеоргию провести государственные преобразования. Он ввел централизованное управление, сконцентрировав всю власть в своих руках. В начале 1811 года скупщина повстанческих старейшин в Белграде подтвердила его полномочия в качестве главы Сербии и главнокомандующего ее армией. Власть воевод-оппозиционеров была сломлена, но народ не получил демократических прав. Ввиду нарастания социальных конфликтов внутренняя обстановка в Сербии оставалась сложной и напряженной. Позднее о своем правлении Карагеоргий напишет: «Получив власть над прочими моими соотечественниками, для сохранения единства в правлении и отвращения всякой опасности быть порабощенным через интриги, столь свойственные в народе славянском, я должен был быть грозным».

Между тем началось новое обострение внешнеполитической ситуации. Над Россией нависла угроза войны с Наполеоном. В этой крайне тревожной международной обстановке она остро нуждалась в мире с Турцией. В 1812 году в Бухаресте был подписан мирный договор. Согласно его VIII статье Турция должна была предоставить Сербии автономию, о конкретном содержании которой сербам и туркам следовало заключить особую конвенцию.

Весть о подписании Бухарестского мира и отводе русских войск из Сербии привела ее руководство в замешательство. Главное, что представлялось Карагеоргию неприемлемым, была сдача туркам крепостей и орудий. Однако, по совету России, находившейся в критическом положении в результате агрессии Наполеона и лишенной возможности оказывать сербам действенную помощь, Карагеоргий все же согласился направить сербскую депутацию в Стамбул для переговоров о заключении конвенции с турками. В августе в монастыре Врачевшнице состоялась скупщина, на которой была дана торжественная клятва сербов соблюдать условия VIII статьи Бухарестского договора.

Но международная обстановка оставалась крайне неблагоприятной для сербского народа. Вступление Наполеона в Москву ободрило Порту в ее планах пересмотра условий Бухарестского мира. В свою очередь и сербы настаивали на включении в сербо-турецкую конвенцию дополнительных статей. Но в начале июля 1813 года турецкая армия с трех сторон двинулась на Сербию. Карагеоргий обратился с прокламацией к народу, призывая его дать решительный отпор врагу.

«Общая опасность видеть себя истребленными и народная гордость не преклонить голову на заклание себя, когда имеем еще оружие в руках, заставили нас защищаться», – так определил Карагеоргий настроения сербов.

Однако силы были неравны: турецкая армия в течение года готовилась к восстановлению османской власти. Тщетно Карагеоргий пытался добиться перемирия с турками, просил о вооруженной помощи Австрию.

В октябре 1813 года Карагеоргий «с растерзанным сердцем», как и многие воеводы, оставил Белград и перебрался в Австрийскую империю. Узнав об этом, толпы простого народа со скарбом и скотом в панике ринулись через границу. Все, кто не смог бежать в Австрию, скрылись в горах. Турецкая конница вступила в обезлюдевший Белград. В упоении победой турецкие власти разрешили войскам в течение 12 дней грабить, убивать и обращать в рабство сербов. В один из дней в Белграде было предложено на продажу 1 800 рабов. Трое суток в Стамбуле гремели пушечные залпы, возвещая миру о покорении райи. Сербия была залита кровью. Дороги в Боснию были забиты рабами и скотом, перегонявшимися на юг. Но турецкий режим полностью все же не был восстановлен.

Бежавшие в австрийские пределы Карагеоргий и другие руководители восстания были интернированы. Они оказались без средств к существованию и в полной изоляции. Лишь в октябре 1814 года Карагеоргий покинул Габсбургскую империю, чтобы с разрешения правительства России поселиться в Бессарабии. Ему была определена пенсия и выделен дом в Хотине.

Но легендарный вождь сербов не почил в бездействии. Его не покидала надежда на вмешательство возвысившейся после побед над Наполеоном России в решение судьбы Сербии. По прибытии в Бессарабию Карагеоргий и другие старейшины направили письмо Александру I, который в то время находился в Париже. Сербские представители развили также активную деятельность в Вене, где проходил конгресс великих держав. Русская дипломатия, встретив сопротивление западных правительств попыткам поставить сербский вопрос в повестку дня конгресса, перешла к самостоятельным энергичным действиям. Она настаивала перед Портой на выполнении VIII статьи Бухарестского мира.

В ожидании благоприятных времен Карагеоргий жил в Хотине. Его маленький дом, состоявший из сеней и двух комнат, был обставлен сурово и бедно: грубый стол, сундук и широкая кровать, покрытая простым ковром. Сам хозяин, высокого роста статный мужчина, уже почти весь седой, продолжал носить национальную одежду. Единственным богатством в доме была его соболья шуба с аннинской звездой. Жена Елена сама ходила по воду с коромыслом через плечо. Карагеоргий имел свиту в 30 человек из своих бывших боевых сподвижников. Следы ранений остались свидетельством их бесстрашия и отваги.

Верховный вождь сербов казался хладнокровным и равнодушным к окружавшим его людям и происходившим событиям. Но, по словам русского литератора П.П. Свиньина, то был «погасший вулкан, готовый ежеминутно вспыхнуть». В «Письме к брату – из Хотина», опубликованном в журнале «Сын отечества» в 1816 году, Свиньин сообщал:

«Но тронь слабую сторону его – заговори о его Отечестве, о славе Сербского народа – и сей хладный человек воспылает огнем, который показывал он посреди битв кровавых, сей немотствующий человек сделается велеречивым, каковым был он в пылу сражений; его черные неподвижные глаза заблистают светом гения – и ты узнаешь необыкновенного человека. Так! Только с сею любовью к Отечеству производятся великие люди! Только сей огонь имеет власть рождать восторг, воспламенять народ посреди бедствий и опасностей, вести его от побед к победам».

В мае 1816 года Карагеоргий был приглашен в Петербург. Рассчитывая вовлечь Россию в военно-политические акции в поддержку сербов, он составил пространное донесение о событиях в Сербии в 1804-1813 годах. С гордостью писал он о храбрости и неустрашимости сербских воинов, о неистребимом стремлении народа к независимости.

«Я был десять лет вождем и теперь пролью до последней капли мою кровь, жертвуя сам лично собою, лишь бы возвратить любезному моему отечеству потерянную вольность», – заявлял он.

То была клятва верности Карагеоргия своей родине.

При дворе был проявлен интерес к сербскому вождю. Александр I удостоил его аудиенции. В теплой полуофициальной обстановке Карагеоргий был представлен царской семье. По велению царя придворный художник, знаменитый представитель романтической живописи В.Л. Боровиковский написал его портрет. Он передал доминантное состояние души Карагеоргия – трагическую печаль. Видевший в ноябре 1816 года сербского предводителя Н.И. Тургенев записал в своем дневнике впечатление от этой встречи: «Лицо его весьма печально. Горько смотреть на таких людей, любящих свое отечество так, как он, и так, как он, ему служивших в несчастье или в изгнании».

Петербургская знать стремилась обласкать сербского героя. Пышный демонстративный прием, оказанный царским двором верховному вождю сербских повстанцев, должен был показать намерения России при всех ее добрососедских отношениях с Турцией и далее покровительствовать христианским подданным Порты. Однако о новой войне с Турцией в то время не могло быть и речи.

Посещение Карагеоргием Петербурга, его общение в столице с представителями различных общественных кругов побудило русскую публицистику вновь вернуться к событиям русско-турецкой войны 1806-1812 годов, сербского восстания и рассказать своим читателям о жизни его выдающегося руководителя. Русские журналы запечатлели облик этого необыкновенного человека. «Жизнь его, – писал П.П. Свиньин, — принадлежит к числу тех редких феноменов, которыми ознаменован конец XVIII и начало XIX столетий; он может уподобиться тем ужасным метеорам, которые являются иногда на лице земли для выполнения какого-нибудь предопределения Всевышнего Творца, которые, рождаясь из праха, составляют чреватые бурями тучи, причиняют ужасные ураганы, приводящие в трепет вселенную, и – погасают в воздухе».

Русская печать с уважением и восторженной симпатией писала о Карагеоргии, особенно выделяя его преданность своей родине и неистребимое желание свободы соплеменникам. Все это отвечало настроениям русского общества, находившегося под впечатлением Отечественной войны 1812 года.

Между тем, убедившись в том, что правительство России не намерено воевать с Портой, Карагеоргий искал пути возвращения на родину. Он вошел в контакт с тайной греческой организацией «Филики Этерия» (Дружеское общество), которая, действуя в основном на территории России, вынашивала планы освобождения балканских народов от турецкой власти. Общество было заинтересовано в привлечении Карагеоргия как человека, пользующегося авторитетом на Балканах и имеющего опыт военных действий. В мае 1817 года недалеко от города Яссы на встрече с деятелями «Филики Этерии » Карагеоргий принес клятву верности делу освобождения христиан от османского ига.

За два года до этого, весной 1815 года, в Белградском пашалыке началось новое восстание против турок. Его возглавил бывший сподвижник Карагеоргия Милош Обренович. Одержав ряд убедительных побед над турецкими войсками, повстанцы обратились за помощью к великим державам. И вновь, как это было в годы Первого сербского восстания, только Россия приняла в пользу сербов действенные меры, что заставило Порту пойти на переговоры с повстанцами. В августе 1815 года было заключено устное соглашение между белградским пашой Марашли-Али и Милошем Обреновичем об определенных правах населения Белградского пашалыка. Фирманы 1816 года признали самоуправление сербов. Однако статус Сербии был весьма шатким.

На этом этапе политика России в сербском вопросе состояла в том, чтобы удержать Сербию от обострения отношений с Турцией, добиваясь в то же время от повстанцев твердости позиции. Российское правительство надеялось дипломатическим путем заставить Порту узаконить автономию Сербии согласно VIII статье Бухарестского договора.

Новый предводитель сербов был личностью весьма противоречивой. Участник двух восстаний, он в то же время находил взаимопонимание с видными турками благодаря подкупам и услугам. В декабре 1815 года народная скупщина признала его верховным князем и правителем Сербии. Оттесняя турецкие органы от власти в Сербии, Милош был одержим мыслью о законодательном закреплении Портой княжеского достоинства за его потомством. На этом пути он жестоко и коварно расправлялся с возможными соперниками. Поплатились жизнью наиболее авторитетные воеводы. Но оставался недоступным в России самый главный претендент на княжеский престол – легендарный Карагеоргий.

При поддержке «Филики Этерии», которая снабдила его паспортом и деньгами, он без ведома русских властей покинул Бессарабию, пересек границу Австрийской империи и вступил на территорию Сербии. Он и гетеристы полагали, что пришло время начать новое восстание против Турции. Официальные лица в России отрицательно отнеслись к тайному возвращению Карагеоргия в Сербию в преддверии русско-турецких переговоров по сербскому вопросу, полагая, что его появление приведет к обострению ситуации в княжестве и сербо-турецких отношений.

По прибытии в Сербию Карагеоргий предложил Милошу встретиться для обсуждения вопроса о действиях против турок. Однако Милош коварно направил к нему убийцу, который и лишил Карагеоргия жизни во время сна. Это случилось в июле 1817 года. Милош послал голову Карагеоргия сначала в Белград, а потом в Стамбул в знак верности султану и как доказательство того, что не стало главного бунтаря против Порты.

Коллизия Милош – Карагеоргий была не только столкновением конкурентов в начавшемся государственном строительстве Сербии. Это был конфликт личностей, характеров, судеб, наконец, основателей династий. На протяжении всего XIX века фамилии Карагеоргиевичей и Обреновичей боролись между собой за княжеский престол.

«В последних числах июля похищено со сцены мира одно из достопамятнейших лиц новой истории, Георгий Черный, бывший вождь сербский», – так откликнулся журнал «Вестник Европы» на гибель Карагеоргия. Его имя и дело оставили след и в русской литературе. А.С. Пушкина вдохновили пребывание в Бессарабии, где оставались сербская эмиграция и семья Карагеоргия, и знакомство с сербской народной поэзией. Воображением поэта был создан грозный и трагический портрет этого человека. Стихотворение «Дочери Карагеоргия» (1820 г.) начиналось словами:

«Гроза луны, свободы воин,
Покрытый кровию святой,
Чудесный твой отец, преступник и герой,
И ужаса людей, и славы был достоин».

Семья Карагеоргия еще многие годы находилась в России. Его сын Александр вернулся в Сербию только в 1839 году в возрасте 33 лет. В 1843 году он был избран князем Сербии. Однако в 1858 году по решению Свято-андреевской скупщины, отразившей общественное недовольство бюрократическим режимом, был свергнут с престола. Александр эмигрировал в Австрию, где и оставался до своей кончины в 1885 году.

 

Лещиловская И.И. Исторические портреты. Народы Юго-Восточной Европы. Конец XVIII – середина XIX в., 2012 г.