Можно выделить пять основных типов современного хорватского романа – военный, автобиографический, виртуальный, общественный и юмористический, большой.

---

Разделительную черту, открывающую путь к возрождению романа, образует 2000 год, когда на литературной сцене появилась группа авторов под названием FAK (Festival alternativne ili A književnosti), многие из которых в настоящее время являются выдающимися писателями. Они провозгласили программу популяризации литературы и установили связи с рынком и маркетинговыми стратегиями.

Однако особым сюрпризом не только для отечественной, но и для иностранной общественности стало количественное и жанровое разнообразие романов, появившихся после 2000 года.

Это был общий вызов действительности, которая требовала больших форм общественной критики, поворота от элитной к популярной культуре.

На современной литературной сцене переплетаются многочисленные типы романов – от политического и общественного до детективного, фантастического, любовного, романа ужасов, триллера, антиутопии, порнографических и гомосексуальных произведений.

Военный роман

Военный роман стал первой романной формой позднего постмодернизма (после 1990-х годов). В процессе возникновения и развития военного романа можно выделить два его основных типа: травматический и посттравматический. Травматические военные романы возникают при непосредственном контакте с войной, независимо от того, писали ли их свидетели, видевшие военные действия своими собственными глазами, или же люди, соприкоснувшиеся с войной через рассказы реальных свидетелей или СМИ.

Страх перед большими идеологиями и черно-белой техникой, являвшийся характерной чертой таких произведений, приводил авторов к поиску эстетических стратегий, с помощью которых можно было без внешней идеологизации провести различие между жертвой и агрессором.

Известный писатель Неделько Фабрио, автор первого военного романа «Смерть Вронского: Девятая глава Анны Карениной; Romanzetto alla Russa» (1994), – опосредованный свидетель войны.

Автор стремится осудить войну и агрессию против Хорватии, но делает это не открыто, от себя, а посредством заимствованного героя, с помощью приема цитатности и интертекстуальности. Он переносит его из времени сербско-турецкой войны конца XIX века в конец XX века, в период сербско-хорватской войны во время осады Вуковара. В конце романа Вронский осознает характер этой войны и в знак протеста добровольно совершает самоубийство, подорвавшись на хорватском минном поле.

Приемом цитатности воспользовался и Стиепан Томаш в вуковарском романе «Сербский бог Марс» (1995). Изменив название известного сборника военных новелл «Хорватский бог Марс» Мирослава Крлежи, он показал войну с обратной, сербской перспективы.

К совершенно иным эстетическим стратегиям прибегли непосредственные участники войны. Вуковарская журналистка Аленка Миркович, пережившая осаду родного города, написала личную хронику об ужасах войны в романе «Голосом против пушек: 91,6 MHZ» (1997).

Автор следит за событиями в Вуковаре начиная с первых столкновений весной 1991 года вплоть до падения города 18 ноября того же года, соединяя в своем повествовании документализм и военное бытописание.

В документальном слое произведения появляются реальные люди с именами и фамилиями, военные, руководившие обороной города, и его жители, в «бытовом» слое изображен военный быт с точки зрения слабой женщины: автора интересуют не причины войны, не великие идеи, во имя которых гибнут люди, а как помыть голову, когда нет воды, как ее принести во время обстрелов, как в военных условиях отметить день рождения. Роман заканчивается ощущением этической вины, характерной для жертв, перенесших военные травмы:

«Война для меня закончилась, и я ее проиграла»

У непосредственного участника войны под Дубровником Ратко Цветнича не было идеологических проблем, поскольку, как он сам говорит, он надел военные сапоги и отправился защищать Дубровник «по личным причинам». Его роман «Короткая прогулка: Записки Отечественной войны» (1997) состоит из трех слоев: из гротескных и абсурдных документальных «анекдотов», из лирических пассажей о красотах далматинского побережья и из эссеистических отрывков с резкой критикой актуальной хорватской власти.

Благодаря своей трехслойной структуре роман стал поворотом от травматической военной прозы к посттравматической. В то время как травматическое искусство, возникшее в период военных ужасов, сохраняет различие между жертвой и агрессором и вызывает катарсис верой в мир и свободу, в посттравматическом искусстве теряется различие между жертвой и агрессором, все стороны конфликта уравниваются и катарсис отсутствует: военная травма не преодолевается или даже усугубляется.

Первый моделеобразующий посттравматический роман был опубликован в том же году, когда вышла книга Цветнича «Короткая прогулка». Им стал роман Юрицы Павичича «Гипсовые овцы» (1997). Он имел жанровую форму городского триллера с акцентом на депрессивной общественной атмосфере и утрате всех ценностей как следствия войны.

В нем были показаны мрачные моменты Отечественной войны: военные преступления хорватской стороны. Действие романа развертывается в Сплите в 1992 году, а стержнем фабулы является подлинное событие – убийство сербского торговца, свидетелем которого оказалась его малолетняя дочь.

По этому роману Винко Брешан в 2003 году снял фильм «Свидетели», получивший несколько отечественных и международных наград.

По изображению мрачных сторон военной и переходной действительности, морального кризиса и спирали зла роман Юрицы Павичича считается началом новой стратегии в хорватской прозе, которая отметит первое десятилетие XXI века. Для ее обозначения устоялось название «реальная проза» (термин Миленко Ерговича). Этo новый критический миметизм: разоблачение темных сторон военного, переходного и постпереходного времени, психологических проблем и трагических судеб отставных ополченцев и беженцев, преступности, коррумпированных СМИ и моральной деградации общества.

Вершины военная тема достигает в романах хорватского и боснийско-герцеговинского писателя Йосипа Млакича.

Здесь можно говорить об универсальном осуждении войны посредством натуралистических средств. В опусе Млакича, состоящем из ряда романов и повестей, выделяются два его первых произведения с военной тематикой: «Когда туманы остановятся» (2000) и «Живые и мертвые» (2002).

В первом из них повествование, обрамленное рассказом в третьем лице, соединено с исповедями главного героя от первого лица. Произведение пронизано интертекстуальными ассоциациями, в них герой раскрывается как интеллектуал своего поколения, описывающий собственную судьбу и опыт цитатами и парафразами из «Мастера и Маргариты» Булгакова, романов Иво Андрича, Милана Кундеры, фильма «Полет над гнездом кукушки», стрипов Макса Бункера, детектива Чандлера Филиппа Марлоу и т. п. Герой иронически сравнивает боснийскую цивилизацию с нарративной структурой «мыльной оперы», главная тема которой – «бойня», а эпизоды можно прерывать и добавлять до бесконечности: «ни одна боснийская бойня не дожила до своей развязки, любая просто растворяется в амнезии, она вдруг пропадает в каком-то следующем эпизоде и служит лишь поводом для новой бойни».

Трагизм войны раскрывается на примере истории дружбы главного героя и его друга детства мусульманина Мирсада. Если накануне войны они не знали, в какое кафе пойти – «их» или «наше», то теперь оказались на противоположных сторонах. Война в романе определяется гротескной метафорой:

«она как дождь, ждешь, когда перестанет, и стараешься не промокнуть».

И наконец, сквозной мотив мистических «туманов» символизирует непроницаемость боснийской цивилизации, иррациональность и абсурдность войны как универсального зла.

Сходная ситуация и в романе «Живые и мертвые», в нем Млакич сопоставлялет домобранский опыт деда 1941 года и опыт внука последней хорватско-боснийской войны. В фантастическом финале произведения герои новой хорватско-боснийской войны
встречаются с тенями всех умерших всех противостоящих друг другу армий прошлого и настоящего на мистическом Могильном поле, где находятся памятные знаки трех боснийско-герцеговинских религий: католиков, православных и мусульман. Герой современного хорватско-боснийского конфликта приходит к выводу: «Мы все мертвы».

Роман заканчивается без надежды и катарсиса: война – это универсальное зло и абсурдная константа боснийско-герцеговинской цивилизации.

Военная тема приобретает фантасмагорические размеры в авангардистско-инновационном, идейно-протестном и полифонически структурированном романе одного из самых оригинальных драматургов, Иваны Сайко, «Рио бар» (2006).

Писательница изучает нанесенные войной травмы в осколках внутренних монологов и потоке сознания восьми женщин в подвенечных платьях. А заключают роман документальные «Записки о войне» с данными из энциклопедий и цитатами из газет, обнажающими подлинную историческую действительность, преломившуюся в сознании героинь.

Небольшим радостно-гротескным интермеццо в мрачной посттравматической прозе стал роман молодого кроатиста и писательницы Маши Коланович «Слобоштина Барби» (2008). С одной стороны, это инфантильный рассказ, из перспективы ребенка фиксирующий подлинные отголоски войны в Загребе осенью 1991 года, с другой, на фоне военных событий – он о взрослении девочки в игре с популярной куклой Мателло – Барби. Детская игра в соединении с серьезностью войны приводит к гротеску, а война видится как абсурдная неразбериха бессвязных картин, подаваемых СМИ.

В том же году, когда появился в свет детский взгляд на войну Маши Коланович, вышли еще два коротких романа, написанные в духе стратегии мрачного посттравматического критического миметизма, – «Род привидений» (2008) Сладжаны Буковац и «Продаю награды из первых рук» (2008) Роберта Меджуречана.

В них обоих речь идет о переходной послевоенной действительности, в которой обесценены все ценности, а на общественной арене доминируют коррупция, аморальность и частые самоубийства бывших солдат.

«Война, – резюмирует Меджуречан, – это коллективный переход границы. Невинных нет, а вина зависит лишь от тонкости души».

В корпусе военных романов не могла остаться не затронутой и тема насилия над женщинами. Так возникли два романа со сходной темой насилия: «Меня словно нет» (1999) о массовых насилиях мусульманок во время войны в Боснии Славенки Дракулич и «Голова цела» (2012) Юлии Бушич о насилиях над женщинами во время оккупации Вуковара. Обе писательницы пользуются техникой документальности, обе говорят о положении сексуальных рабынь, которые не противятся насилию, чтобы сохранить жизнь и перехитрить врага.

Но ряд мрачной послевоенной прозы без надежды и катарсиса прерывается романом Иваны Шоят-Кучи «Йом Киппур» (2014).

Целью автора было, избегая черно-белой техники, показать возможность преодоления военной травмы посредством памяти и прощения, идея о целебной силе которых заключена в самом названии романа – еврейском празднике покаяния и отпущения грехов. Книга построена как исповедь страдающего психическим заболеванием вуковарского ополченца Йосипа Матиевича о военных ужасах и пытках в сербском лагере Стаичево. Вспоминая тяжелые события, герой признается в своей ненависти и одновременно от нее освобождается:

…Я уже сказал Вам, что десять лет ненавидел всех сербов, всех подряд. Все для меня были виноваты. Все сербы.
— И больше так не думаете?
— Нет, проще всего загнать людей в вагоны и отправить их в ненависть. Из-за сорняков сжечь поле, засеянное пшеницей.

Роман Иваны Шоят-Кучи – новая страница в хорватской военной литературе. Это роман идеи прощения и катарсиса памятью: боль невозможно забыть, но ее можно выразить и, таким образом, облегчить.

Автобиографический роман

Автобиографический роман стал ответом на кризис личной и коллективной идентичности, связанной с опытом военного и послевоенного периода.

Автобиографическую повествовательную технику в хорватскую литературу еще в период раннего постмодернизма (1970-е и 1980-е годы) ввела Ирена Врклян своими романами «Шелк, ножницы» (1984) и «Марина или о биографии» (1987).

В романе «Марина или о биографии» появляются многочисленные цитаты из произведений Цветаевой, Рильке и Пастернака, хотя они и не на первом плане. На первом плане – цитирование чужой жизни: представление себя на фоне биографии Марины Цветаевой как собственного двойника в литературе и судьбе.

В эпоху позднего постмодернизма И. Врклян продолжает свой автобиографический дискурс: «Наши влюбленности, наши болезни» (2004), «Сестра, словно за стеклом» (2006), «Шелка нет, остались ножницы» (2008), «Дневник забытой молодости» (2007), «Письмо в письме» в соавторстве с Ясной Хорват (2009), «Протокол одного расставания» (2015), и это позволяет говорить о нем как о самом большом и с художественной точки зрения самом престижном автобиографическом опусе в современной хорватской литературе.

Писательница выходит за рамки «женской прозы». Широта охвата жизненных ситуаций и галерея действительных образов – от отца, матери и сестер до художника Миленко Станчича и Мирослава и Белы Крлежи – свидетельствует о том, что ее автобиографические произведения обладают чертами написанного от первого лица семейного и общественного романа.

Доминирующей формой автобиографии в период войны и в первое послевоенное время был не роман, а автобиографическая эссеистская, дневниковая и мемуарная проза (Ж. Чорак «Осколки», 1991; П. Павличич, тритпих о родном Вуковаре: «Невидимое письмо», «Школа письма», «Диксиленд», 1993-1995, потом: «Вуковарские открытки, 1992, Шапудл», 1995, «Туристический справочник Вуковара», 1997; Ю. Матанович «Почему я вам лгала», 1997; Горан Трибусон «Ранние дни», 1997, «Трава и сорняк», 1999, «Натюрморт», 2003).

Особую главу в автобиографической эссеистской прозе первых послевоенных лет представляет Дубравка Угрешич, которая во время войны покинула Хорватию. Ее книги – «Музей безоговорочной капитуляции» (1998), «Министерство боли» (2004) и др. – принесли ей мировую известность. Они представляют собой жанровую смесь эссеистических отрывков, критики действующей власти, воспоминаний о детстве, опыта жизни в изгнании и ностальгии по югославской культуре.

Интересно, что в автобиографический дискурс включился даже один ученый. Свои последние годы жизни русист, кроатист и славист Александр Флакер посвятил мемуарным воспоминаниям о детстве в Польше, жизни на избранной им родине – в Хорватии и о «путешествиях» по мировым университетам. Мемуарные воспоминания приобрели форму фрагментарных автобиографических романов на большом временном и пространственном поле: «Автотопография I: 1924–1946» и «Автотопография II: Мои университеты; 1946–2010» (2009 и 2010).

Автобиографический дискурс и далее остается в центре внимания современных писателей. Книга Миленко Ерговича «Мама Леонe» (1999) обладает двойной жанровой структурой.

Первая ее часть – ностальгическая автобиография детства в Хорватии и Боснии и Герцеговине – написана в светлых тонах («Мы жили от праздника до праздника в радостном и упорядоченном мире»). Во второй части преобладает стиль черного юмора, с которым описана абсурдная судьба жителей Сараево, разбросанных во время войны по всему миру. В этом романе – как и в дальнейшем творчестве – Ергович в типичной для второго, «политического», постмодерна манере не скрывает свою идеологическую принадлежность. Прибегая к эффектным художественным образам, он, например, подчеркивает, что лицо его деда во время «Хорватской весны» 1971 года было красным «как партийное знамя».

В огромном корпусе современной хорватской автобиографической прозы выделяется роман «Симург» Станко Андрича (2005), лирическая автобиография о детстве и юности в Славонии, связанных с растительным и животным миром, временами года, людьми и книгами. Картины родного края предстают словно «затонувшая цивилизация», но с таким количеством отпечатков ног на земле, что никто на нее не может уже ступить впервые.

Представляя автобиографический дискурс, книга Андрича в то же время является контрастом мрачной части литературной «славоники» в романах «Дрене» (2011) и «Вилево» (2013) Луко Бекаваца.

Виртуальный роман

Виртуальный роман стал ответом на вызовы новой виртуальной действительности. Этот термин относится к такому типу произведений, в котором доминирующей темой являются виртуальные миры: телевизионные передачи, видеозаписи, компьютерные и мобильные технологии, а также новые генные технологии наподобие клонирования. Наиболее частая техника таких романов – виртуальный реализм, мимесис виртуальных миров.

В хорватской литературе появились две очень ранних формы виртуального романа. Первой стало произведение Томислава Заеца «Вход в черный ящик» (2001). Оно представляло собой литературный симулякр нового электронного жанра – реалити-шоу, в котором вместо описаний реального мира преобладают написанные методом потока сознания гиперреалистические описания фиктивного мира фильма, телепередач, видеоклипов, страничек интернета.

Главный персонаж, первокурсник Философского факультета в Загребе Филипп, делая все по заранее разработанному сценарию, приходит к критическому выводу, что телевизионный жанр, который должен был бы показывать чистую правду, полностью срежиссирован и сманипулирован: в нем «ложь выглядит как совершеннейшая правда».

Второй виртуальный роман – первенец Елены Чарлия «Клонированная» (2003). Его главная героиня, шестилетняя девочка, – клон Мерилин Монро, которую по заказу голливудского магната для его извращений создали из волос мертвой кинозвезды.

Книга Е. Чарлия невольно вызывает ассоциацию с «Лолитой» Набокова. Но в то время как у Набокова действует реальная девочка-подросток, которая соблазняет своего отчима, в романе Чарлия повествуется о виртуальной девочке, произведенной с помощью генных технологий. И если в первом случае речь идет о грехе и искуплении, о выборе между добром и злом, то во втором – о насилии по ту сторону добра и зла, о новой онтологии тела и злоупотреблении им в виртуальную ультракапиталистическую эпоху.

Общественный и юмористический роман

Главной формой нового миметизма начала 2000-х годов стали различные варианты общественного и юмористического романа. Они были первым популярным ответом на вызовы послевоенной переходной действительности. Такие романы характерны для сплитского литературного круга (Ренато Баретич, Юрица Павичич, Анте Томич, Роберт Перишич и др.).

Самым популярным романом в хорватской литературе переходного периода стал юмористический роман Анте Томича «Что за мужчина без усов» (2000). Он завоевал огромную популярность благодаря искрометному юмору на всех уровнях повествования, а также потребности в трудное время в смехе и катарсисе. Книга имела десять изданий, ее адаптировали для сцены, а в 2005 году режиссер Х. Хрибар снял по ней одноименный фильм, имевший огромное число просмотров.

Действие романа происходит в воображаемой деревне Смилево в Далматинской Загоре. Главные герои – отнюдь не традиционные крестьяне, а люди переходного периода: влюбленная в священника вдова, получившая в наследство миллион марок, священник, который свою склонность к вдове лечит алкоголем, брат священника – генерал, в конце концов женившийся на вдове, бывший эмигрант, вернувшийся в родные места с дочерью, не говорящей по-хорватски, местный интеллигент, сочиняющий стихи в стиле хайку и ставший мужем дочери эмигранта, а также ряд эпизодических персонажей – они способствуют живости повествования и возникновению юмористических эффектов. Например, комизм на языковом уровне создают народные песни «ганги» (двустишия из десятисложных строк) на эротические и политические темы, ломаный хорватский язык дочери эмигранта, а также изысканная форма хайку стихов ее кавалера в сочетании с приземленным содержанием.

Критики подчеркивали, что юмор Томича принадлежит к типу добродушного чешского юмора, как, например, у Б. Грабала, а также опирается на юмористическую традицию С. Матавуля и И. Раоса с его романом «Нищие и сыновья» (1971).

Наибольшее число наград в современной хорватской литературе получил многожанровый роман Ренато Баретича «Восьмой уполномоченный» (2003). Его действие происходит на несуществующем хорватском острове Третич, который находится за фиктивным островом Вторич и реальным островом Первич вблизи Шибеника.

На острове коротают свои дни вернувшиеся в родные края пенсионеры – переселенцы из Австралии. Они живут как полные аутисты, не имея контактов с внешним миром, не имея администрации и основных благ цивилизации – электричества, воды, сигналов сотовых телефонов связи. Единственная их связь с миром – итальянская мафия, которая раз в неделю доставляет им продукты. Островитяне не говорят ни на литературном языке, ни на диалекте – они общаются на вымышленном языке, составленном из далматинских итальянизмов и австралийских англицизмов с хорватской морфологией и синтаксисом. Хорватское правительство прислало на экзотический остров восьмого по счету поверенного, подающего надежды политика Синишу Месняка, для проведния выборов и установления легальной власти, что до сих пор не удавалось его предшественникам.

Роман читается одновременно на нескольких жанрово-стилевых уровнях: как сатира на современное переходное общество с якобы демократическими выборами, как антиутопия глобальной эпохи, в которой теряются национальные языки, так что люди общаются на оруэлловском поликультурном новоязе, как пародия на культ личности (у островитян на стене висит портрет их благодетеля, бывшего работодателя в Австралии), как юмористический роман с необычными топонимами и языком и как нетронутая идиллия средиземноморского живописного пейзажа.

Большой роман

Роман Ерговича «Ореховый дворик» (2003) охватывает огромный временной период в целое столетие, множество удаленных мест и включает около пятидесяти персонажей. Центральный жанровый слой романа представляет собой разветвленный семейный рассказ об отдельных судьбах на фоне крупных исторических событий и идеологий, войн, эмиграции и других исторических трагедий XX века.

Другой большой роман Ерговича «Gloria in excelsis» (2006) включает три рассказа и три судьбы: боснийского францисканца XVIII века, пилота английской армии, который после бомбежек Сараево в 1945 году четыре месяца провел в Загребе, и ключника бомбоубежища во время обстрелов Сараево во время Второй мировой войны.

Мегароман Ерговича «Род» (2013) – жанровый гибрид, состоящий из различных типов текста – документов и прозаических фрагментов, фикции и фактографии, повествования от первого и третьего лица. Это одновременно семейная сага о прадеде автора Карле Штублере, автобиографический роман, роман идентичности и роман эпохи.

Прослеживая историю жизни прадеда родом из румынского Баната, но жившего в Боснии, Ергович ищет свои собственные корни, описывает судьбы людей в контексте различных государств (Австро-Венгерской монархии, королевской и социалистической Югославии), войн и идеологий и в итоге создает картину XX века в широком пространстве Балкан и Центральной Европы.

Благодаря своим крупным романам Ергович заслужил признание как эпический повествователь.

Роман Даши Дрндич «Sonnenschein» (2007) определен автором как «документальный роман». Это особый тип большого романа, в котором в соединении с подлинной исторической реальностью и фикцией в повествовании участвуют и документы. Например, в него с помощью техники коллажа включена особая документальная глава под названием «За каждым именем скрывается рассказ», содержащая список из 9000 имен итальянских евреев, депортированных из Италии и оккупированных ею стран.

Тематически и стилистически совершенно иной является деревенская сага Ивана Аралицы «Жизнь, населенная тенями» (2009), книга с автобиографическими и мемуарными воспоминаниями о людях, обычаях, событиях и культуре родного края автора в Далматинской Загоре.

В том же году, когда был опубликован роман классика постмодернизма Ивана Аралицы, вышел и роман молодой писательницы Иваны Шоят-Кучи «Unterstadt» (2009). В нем описываются судьбы четырех поколений женщин из семьи немецкого происхождения в Осиеке – прабабки, бабки, матери и внучки на протяжении всего XX века. В центре книги – комплекс замалчиваемых исторических проблем и собственной идентичности. Так, главная героиня узнает о своих немецких корнях лишь в школе, когда дети начинают ее дразнить «швабка» (уничижительное название немцев в Славонии и Придунайской области).

Этот роман был отмечен литературными премиями, поставлен в театре и заслужил название классического произведения постмодернизма эпохи глобализма, когда вопрос идентичности становится одним из главных.

Большие темы истории и немецкого комплекса идентичности в хорватской культуре второй половины XX века интересуют и Людвига Бауэра. В романе «Родной край, забвение» (2010) автор, балансируя на грани между автобиографией и фикцией, ностальгически вспоминает об опыте взросления и скитаний вдали от родных мест, проверки германофобии, приверженности левым убеждениям.

Зоран Ферич, известный шокирующей поэтикой эроса и танатоса, в большом романе «Календарь майя» (2011) развернул все свои темы и приемы. Он отслеживает судьбы двенадцати оставшихся в живых выпускников школы на пороге седьмого десятка лет. Они повторяют на катере свое школьное путешествие по северным далматинским островам. Фабульные рамки позволили писателю включить в центральный любовный рассказ о гинекологе Тихомире свои излюбленные темы о болезни и смерти, любви, воплощенные в поэтику гротеска и абсурда, соединить высокое и низкое, семантическое и языковое отстранение (к примеру, неологизм «сыномертвые» о женщинах, потерявших на войне сыновей).

«Календарь майя» – также роман о детстве и юности золотой молодежи пятидесятых и шестидесятых годов прошлого века, о политической и бытовой атмосфере времени, одновременно это и эротический роман, и семейная сага, роман о Загребе и роман об эпохе перехода от социализма к постсоциалистическому обществу.

И, наконец, самый обширный роман периода позднего постмодернизма – «Искусственные слезы» Милко Валента (2013). Своим выходом в многочисленных журналах, в виде книги и в интернет-облике роман Валента мог бы составить конкуренцию романам с продолжением популярной писательницы эпохи модерна Марии Юрчич-Загорки. Но тогда как Загорка в своих произведениях конструирует ценности современной национальной культуры, Валент деконструирует современную глобальную цивилизацию.

В предисловии к своему мегароману автор определяет собственный роман как «психологический реализм», а в послесловии характеризует его как «экзистенциальный диагноз начала двадцать первого века». Это антиглобалистский номадистский роман, в котором рассказчик с группой журналистов передвигается по европейским пространствам и пишет репортажи для передачи хорватской радиостанции «Европа на ладони».

В поисках несуществующего Грааля oбъединения Европы он исследует царство повседневных банальностей, переходный период по-хорватски, новый кодекс ценностей постмодерна наподобие «политической корректности» и мрачные стороны только что воцарившейся глобальной цивилизации.

---

Возник своеобразный парадокс: в период потери литературой своего привилегированного места в обществе роман стал популярнее, чем когда бы то ни было. Возникли новые вопросы в соприкосновении с военной, переходной и глобальной действительностью, а также эстетические стратегии, которыми литература на рубеже XX и XXI веков отвечала на ее вызовы. Среди них можно выделить:

1. автобиографизм (ностальгические воспоминания, реконструкции и конструкции коллективной и личной идентичности);
2. документализм (действительность, увиденная собственными глазами или ожившая в исторических документах);
3. виртуальный реализм (мимесис в виртуальных мирах новых массмедиа и технологий);
4. новый миметизм (так называемая реальная проза, критическое описание послевоенной и переходной действительности, общественные и семейные саги, экзистенциальные проблемы и проблемы идентичности на больших временных отрезках);
5. «психологический реализм» (номадистское блуждание по глобальной цивилизации).

Ответ на вопрос, в чем состоит секрет богатства и успешности современного хорватского романа и литературы на рубеже XX и XXI веков, невероятно простoй: чем хуже была действительность, тем лучше становилась литература.

 

Д. Ораич-Толич «Современный хорватский роман: жанровые вариации и инновации», 2016 г.